Название: Маяк или любовь может быть такой разной.
Автор: <Беатриче>
Артер: SmallPolarFox
Бета: ХитроЖопый_Катце
Рейтинг: G
Размер: 5 тысяч слов.
Пейринг: Дин/Кастиэль.
Персонажи: Дин, Кастиэль, Сэм, новые герои.
Саммари: Братья расследуют загадочные убийства. Сэм отправляется на заброшенный маяк, а Дин узнает много нового и о Кастиэле, и о себе.
Дисклеймер: маяк не мой – он действительно есть, Дин, Кастиэль и Сэм тоже не мои. Мне принадлежит все, что осталось =)
Предупреждения: ООС персонажей, я так думаю.
От автора: хочу сразу сказать тем, кто еще не знает, что я никакого отношения не имею к дантевской Беатриче. Я - прототип Беатриче из комедии Шекспира «Много шума из ничего». Просто одинаковые имена =)
читать дальше
В кромешной тьме, во время шторма,
Когда померкнет все вокруг
Анна Тараканова
I
Такая разная любовь. Любовь мужчины к мужчине.
«Цените, люди, каждый миг,
Секундой каждой дорожите!»
- Эй, Генри, я чую, мы помрем сегодня! Вот, помяни мое слово, помрем!
- Да как же я помяну твое слово, Лу, если мы помрем?
Лу, темнокожий мужчина в потрепанном стеганом жилете, прокряхтел в ответ что-то не внятное, с трудом вытягивая весло на себя.
- Эх, и разыгралось, разыгралось!..- Генри, чьи, довольно длинные для мужчины, волосы от ветра разметало во все стороны, налегал на весло всем весом, и ему казалось, что орудие гребли вот-вот переломится надвое,- Если я и вернусь живым, то проживу не долго!- весело крикнул он, пытаясь перебить безумный вой взбесившегося ветра,- Мэйси, как пить дать, пристрелит меня! У нее и пушка есть, да-да! Купила года полтора назад, когда соседей ограбили.
Лу, жмурясь от соленых брызг и крупных капель дождя, обернулся через плечо.
- Глянь-ка, чего это там такое?
Генри попытался сосредоточить взгляд на темных очертаниях. Алкоголь, который он недавно принял на грудь, туманил и рассудок, и зрение. Наконец-то кусочки мозаики сложились для него в одно.
- Да это же маяк!- закричал он, восхищенный своим открытием.
- Да ведь точно, братец, он самый! Остров Моррис! Только как же нас сюда занесло?..
Волны подкидывали крошечную лодку. Ветер, встав на сторону двух скитальцев, прибивал суденышко все ближе к маяку, свет в котором не зажигался уже несколько десятков лет. Старый маяк возвышался на южной стороне входа в Чарлстонскую Гавань, к северу от города Фолли-Бич, что находится в Южной Каролине.
- Я тут не раз бывал, в окрестностях. До берега совсем недалеко!- Генри посетило облегчение. Вопреки внешнему спокойствию, он действительно боялся сгинуть в этом невиданном хаосе.
Прежде друзьям никогда не приходилось попадать в шторм. Они хорошо знали, что такое ураганы, поэтому всегда были осмотрительны. И прежде чем отправиться на рыбалку, узнавали, не предвещаются ли природные катаклизмы. Ураганы в этой местности возникают в Атлантическом океане и с яростью настоящего дьявола обрушиваются на всю Каролину. К тому же, местные со школы знали о страшных бедствиях, принесенных ураганами Хейзел и Хьюго. Все это заставляло Лу и Генри тщательно выбирать время вылазки. Они посмотрели прогноз погоды, узнали, что ни торнадо, ни чего-либо еще не должно было случиться и со спокойным сердцем отправились в свое, как оказалось, последнее плавание.
Лодку раскачивало и кидало из стороны в сторону, подобно пташке, попавшей в объятия порывистых ветров. Пернатая лишь успевает выровнять полет, как ее снова сносит с намеченной траектории. Она машет крыльями, выбиваясь из сил, пытается противостоять тому, что гораздо ее сильней. Так и несостоявшиеся рыбаки, чей улов составила лишь пара сардин, гребли на пределе возможностей к своей цели, а взбесившиеся черные воды избивали бока лодки и заливались внутрь ее. Одежда мужчин вымокла, к тому же вода была довольно холодной. Температура воздуха летом не поднималась здесь выше семидесяти трех градусов по Фаренгейту, а сейчас, в апреле, когда в воздухе было лишь шестьдесят, Лу и Генри застучали бы зубами, если бы не прихваченное с собой виски.
- Нет, Генри, берега нам сегодня не сыскать!- признал Лу и поджал полные губы, прикидывая, удастся ли им проникнуть на маяк.
- Ладно, доберемся до маяка, а к утру уж все успокоится.
Спустя несколько минут лодку с силой ударило о скалистый берег.
- Чёрт возьми!- выругался Генри, оторвавшись от места из-за неожиданного столкновения,- я, кажется, заработал сотрясение!
- Берег слишком крутой – лодку мы сюда не втащим,- осмотрев место, Лу вздохнул.
- Мне бы задницу спасти!- воскликнул Генри, пытаясь встать на ноги. Он уцепился за выступ, даже не думая о лодке,- Заплатим этому бездельнику Зэту десять долларов за эту развалюху. Поверь мне – он еще и обрадуется. Лодку-то не пропьешь, а вот деньги запросто!
Лу горько усмехнулся и тоже принял попытку забраться на скалу. Генри наконец-то сел на твердую почву. Прямо на его глазах лодочку подбросило, перевернуло и ударило о камень так, что от него осталась пробоина.
- Давай руку!
Лу ухватился за предложенную ему ладонь и уже через пару секунд, тяжело дыша, сидел подле Генри, глядя на силу стихии, представшую пред ними во всем своем ужасе и великолепии.
- Мэйси не отпустит меня больше. Она, наверняка, уже знает о шторме,- с грустью произнес Генри. Полыхнула молния.
- Я сам больше никуда не поплыву!- горячо ответил Лу и вздрогнул от сильного раската грома.
- Это ты сейчас так говоришь!- отмахнулся Генри,- пойдем, скорей. Мне уже осточертело мокнуть.
- Ничего не сейчас,- уперся Лу, поднимаясь на ноги,- я за всю жизнь столько страха не терпел, сколько сегодня.
Маяк было трудно разглядеть сейчас, в сумерках, за стеной дождя. Все, что сейчас могли разглядеть нежданные гости, это широкая серая труба, теряющаяся в вышине.
- И как нас только прибило сюда от самого Фолли-Бич?!- повторно воскликнул Лу.
- Так давненько плаваем!
Камни были такими скользкими от дождя, что ноги Генри то и дело ехали, норовя заехать Лу, который поднимался следом, в голову.
- Поаккуратней!- дернулся Лу, когда нога Генри очередной раз сорвалась.
Снова полыхнула молния.
По лицу стекала вода, Генри нащупал выступ, ухватился за него, и чуть было не упал, но Лу вовремя поддержал его.
- Слушай, как же нам без лодки возвращаться?- спросил Лу, оказавшись на возвышенности.
Генри подбежал к двери и принялся осматривать ее. Сердце затрепетало, как бабочка в ладонях. Ему вовсе не хотелось ночевать под открытым небом.
- Я же говорю… берег близко,- он отодвинул деревянный засов, потянул дверь на себя, и она, о чудо, отворилась,- есть!- возликовал Генри.
- Пресвятая дева!- выдохнул Лу,- после таких чудес, я, кажется, сделался настоящим верующим протестантом!
- Пресвятая дева тут ни при чем,- скептически усмехнулся Генри, переступая порог.
- Завтра же пойду в церковь и поблагодарю ее!- лишь бы поперечить приятелю, заявил Лу.
Внутри маяка было так же холодно, как и снаружи. Во мраке почти невозможно было что-либо различить. Лу закрыл дверь, и шум моментально стих.
- Ну, хоть так…- тихо протянул Генри.
Он принялся ощупывать все предметы, что смутно вырисовывались во мраке. Это были перила винтовой лестницы, ведущей на вершину маяка, переносная лестница с перекладинами, какой-то железный ящик и веревки, веревки, веревки… Генри наклонился пониже и, к своему счастью, нащупал под веревками какую-то ткань.
- Лестница…- пробубнил Лу,- здесь есть что-нибудь кроме лестниц?
Снаружи прогремело.
- У меня тут какое-то тряпье! Помоги,- позвал Генри, вытаскивая из-под завалов что-то, что на ощупь походило на сваленные в кучу покрывала.
Лу, водя перед собой руками, чтобы ни во что не врезаться, пошел на голос друга.
- На, держи,- Генри сунул ему в руки часть материи.
- Эх, и воняет же от этих тряпок!
- Зато, они сухие.
Воздух в маяке был влажным, пахло сыростью, а руки часто натыкались на что-то вроде грибка или плесени.
- Под этим мы не замерзнем!- Генри с восторгом ощупал большую кучу материи,- можно даже снять с себя мокрые тряпки!
Мужчины быстро разделись и развесили одежду на перилах винтовой лестницы. От холода на руках встали мурашки, желудки недовольно ныли.
- Я устал, как в тот день, когда мы с тобой сбежали от родителей в Гринвилл!..- заплетающимся языком выговорил Лу, когда они с Генри уже зарылись в отвратительно пахнущую грубую материю и грели друг друга своим теплом, тесно обнявшись.
- Ты явно преувеличиваешь!- засмеялся Генри,- так устать невозможно!
Лу улыбнулся, чувствуя, как задеревеневшие конечности понемногу отогреваются.
- Знаешь, Лу, ты прекрасный друг!- неожиданно прошептал Генри. Ему хотелось сказать еще что-то, что-то большее, но он знал, что Лу ни к чему знать об этом,- Лу?- позвал Генри, после того, как не услышал ответа.
Но Лу уже спал. Генри вдохнул полную грудь воздуха и покрепче обнял друга детства, чувствуя себя абсолютно счастливым, вопреки всему, что случилось сегодня.
II
Такая разная любовь. Любовь к детям.
Оно затаилось за железным сундуком, что загораживал собой место стыка первых ступеней с полом. Там, под самым основанием винтовой лестницы у Него было спрятано нечто особенно ценное. Оно было готово кинуться на пришельцев в любую секунду, однако выжидало. Не двигаясь и не мигая, Оно следило за действиями двух людей, которые ничего не видели в темноте, в отличие от Него.
Оно было размером не более полуметра, серая кожа, покрытая редкой шерстью в области грудины и живота, переходила в роговую ткань на ногах и в когти на двух парах рук. Четыре Его глаза располагались так, что Оно могло видеть и перед собой, и позади себя. Оно дышало через крохотное отверстие в шее, что располагалось подле жабр. У этого земноводного были и крылья, сложенные вдоль спины, похожие на крылья стрекозы. Однако пользовалось Оно ими редко. Оно было абсолютно глухим, поэтому всегда спало возле своей запрятанной драгоценности, в надежде, что преступники разбудят Его, когда будут пробираться к сокровищу. Оно очень боялось, что драгоценность уничтожат, пока Оно спит. Оно ни на миг не сомневалось, что два человека пришли ограбить Его.
Ждать пришлось не долго. Люди быстро уснули. Оно прекрасно знало, как выглядит спящий человек, потому что всю жизнь питалось спящими людьми. Прежде Оно жило на озере Вили, а когда люди стали охотиться на Него, перебралось на остров Моррис, где и обзавелось потомством. Теперь, Оно было привязано к маяку. Потому что здесь было спрятано Его сокровище – Его дети, которые еще не могли даже самостоятельно передвигаться.
Оно бесшумно и быстро подкралось к людям. Один из трех когтей на каждой руке, центральный, был наполнен парализующим ядом. Оно неуловимым движением кольнуло обоих человек в шею. Яд подействовал моментально. Жертва никогда не просыпалась, ничего не чувствовала. Оно убивало лишь ради пропитания, не больше, чем раз в неделю. Однако сейчас Оно должно было устранить угрозу для своего сокровища. Для кормежки Оно высасывало всю кровь из человека через запястье, но теперь было полностью сыто, так как охотилось лишь пару дней назад. Оно на какое-то время задумалось, что ему делать теперь, после чего вскрыло вены на запястьях обоим людям. Оно смотрело, как на полу расползаются багровые пятна, и чувствовало облегчение: сокровище спасено. Если бы Ему пришлось вступить в бой с человеком, Оно погибло бы, а вместе с Ним и его дети, ведь их некому было бы кормить и охранять. Оно было очень слабым, ничтожно слабым, поэтому и убивало спящих. Спящие не могли сопротивляться. Оно все повторяло по одной схеме: выжидание, яд, запястье.
Когда у Него не осталось сомнений, что кровь можно и не высасывать – она выльется сама, Оно спокойно вернулось под лестницу и легло спать поверх своих малышей, по-матерински заботливо обнимая их.
III
Такая разная любовь. Любовь к машине.
- Эй, ты! Я к тебе обращаюсь, отморозок! Какова хрена ты делаешь, сукин сын?!!- кричал Дин Винчестер, побагровев от ярости,- это… это моя машина!!!
Водитель только улыбнулся на бок и переложил зубочистку из одного уголка рта в другой.
Импала была почти погружена на борт эвакуатора. Дин, как разъяренный хищник к жертве, кинулся к дверце кабины водителя и принялся наколачивать в стекло:
- Выйди сюда, наглая рожа, поговорим по-мужски!!!
Несколько прохожих, все еще не убравших зонты, не смотря на то, что дождь закончился, с интересом посмотрели на источник шума. Водитель сделал неприличный жест в ответ на грубое требование выйти. Дин уже хотел сам открыть чертову дверь, но позади него прозвучал насмешливый голос:
- У Вас проблемы, сэр?
Дин резко обернулся. Перед ним образовался довольный, худощавый сотрудник Национальной Администрации Безопасности Дорожного Движения Соединенных Штатов. Дин открыл рот и замер, сознавая, что этого человека обзывать уже не стоит, и что теперь он, Дин, точно ничего не добьется.
- Нет, ничего, сэр,- Дин выдавил из себя что-то вроде улыбки и перевел безумный взгляд на тронувшийся с места эвакуатор.
«Жди меня, детка» подумал он с горечью.
Полицейский, которому совсем было нечем заняться, хотел поддеть неизвестного бунтаря, но не успел, потому что, словно из воздуха, возле него образовалась подозрительная личность в бежевом плаще.
- Дин, почему ты на звонки не отвечал? Сэм оставил послание тебе,- не обращая никакого внимания на стража правопорядка, заговорил ангел.
- О! Кас!- Дин с радостью приобнял Кастиэля за плечи, всем видом показывая: «Вали в задницу, Коп!»
Кастиэль немало удивился бурной реакции человека. Он потянулся было к Дину, чтобы тоже обнять его, но в этот момент блюститель закона приложил руку к своему синему козырьку со словами:
- Что ж… ведите себя потише,- он окинул взглядом Дина, увернувшегося от объятий незнакомца. Тот кивнул в ответ, вынимая из кармана мобильник, и полицейский был вынужден уйти.
У Дин отлегло от сердца. Он снял телефон с блокировки.
- Так, Сэмми… ммм…четыре пропущенных!
- Это важно,- Кастиэль кивнул, будто убеждая тем самым человека в истинности своих слов.
Все еще, будучи готовым догнать эвакуатор бегом и на руках вынести с него свою малышку, Дин включил сообщение брата.
- Дин, что-то видимо изменилось, потому что произошло еще одно убийство. То есть, даже два. Я еще не знаю всех подробностей, поэтому поеду туда и все осмотрю. Это на острове Моррис, заброшенный маяк. У моего телефона почти кончилась батарейка, поэтому не волнуйся, если я буду недоступен.
Дин убрал телефон обратно в карман джинсов.
- Странно…- протянул он задумчиво,- раньше трупы всегда находили с разницей в неделю.
В этом городке, Фолли-Бич, где сейчас остановились Винчестеры, за последний месяц произошло четыре убийства (Сэм обнаружил пятый случай), прежде нечто подобное творилось в районе озера Вили, а еще раньше в столице штата, Колумбии. То, что это их случай братья поняли по двум особенностям: потому что все тела были найдены полностью обескровленными и плюс со странным проколом в шейной артерии, кожа вокруг которого зеленела в радиусе пяти сантиметров. Предположений на счет того, какая тварь во всем виновна, пока не было.
Кастиэль сунул руку в карман плаща и вынул оттуда листок, вырванный из какой-то старой книги. Снизу черной гелиевой ручкой было подписано: «начертить углем». Дин узнал почерк брата. На листке было изображено три каких-то символа, а на обратной стороне половина некой гравюры.
- Это нам не нужно, только знаки,- пояснил Кастиэль, увидев, что Дин внимательно разглядывает обратную сторону листа.
- Знаки…- Дин устремил на Кастиэля многозначительный взгляд, повисла пауза, во время которой они внимательно смотрели друг на друга: Дин, теряя терпение, Кастиэль не понимая многозначительного взгляда. Наконец, Дин спросил,- так что мне с этим делать?
- Я перенесу тебя на маяк.
- Отлично!- Дин взмахнул руками. «Не видать мне Импалы!..»
Кастиэль расценил этот жест удивленного недовольства, как радостное согласие и незамедлительно сжал руку человека чуть выше локтя. Шелест крыльев, и, вот, они вдвоем уже стоят на пятидесятиметровой высоте над уровнем моря.
Дин прижал кулак к губам и попятился от края, но уперся спиной во внутненние перила.
- Ух!- выдохнул он, потрясенно.
С этой высоты можно было видеть и океан, и землю. От резкой перемены декораций, Дина охватил страх. Но не только страх, а еще и удивительное ощущение того, что он вдруг оказался в центре мира, на самой его вершине. Дину стало не хватать воздуха, и он понял, что непроизвольно затаил дыхание и, что руки его крепко сжали железные пруты перекладин.
- Ты напуган Дин… Прости, нужно было предупредить тебя,- Кастиэль виновато взглянул на человека и подошел поближе.
Нужно было что-то ответить, что-то остроумное, но Дин пока не мог сказать ничего вообще. Он с трудом заставил себя расцепить пальцы и оторваться от бескрайнего простора, чтобы посмотреть на то место, где он находился данный миг.
Дин и не представлял никогда, как выглядит маяк изнутри, но, вот, он стоит здесь и видит бортики, покрытые ржавчиной. На расстоянии метра от внешнего бортика, в центре круглого помещения, шел еще один круг бортиков. На зеленом столбе в самой середине светового отсека в центре стеклянного цилиндра был установлен разломанный осветительный аппарат. С потолка свисали цепи, держащие разбитые стеклянные линзы. Больше здесь не было ничего примечательного. Разве что, еще дверь в обшарпанном полу, да ветер, пролетающий сквозь фонарный отсек со свистом.
- Давай сразу сделаем все, что нужно,- предложил Кастиэль и протянул Дину, уголь размером с кулак.
- И чего делать?- выдавил из себя Дин и широко раздул крылья носа, чтобы дышать глубже.
«Так, мужик, у тебя не тошнит. Это уже плюс. Возьми уголь. Возьми!» Дин протянул руку к углю, она слегка дрожала.
- Нужно обрисовать дверь и самые края пола всеми тремя видами символов,- пояснил Кастиэль.
Дин вспомнил, что бумажка Сэма, должно быть, еще в его руке. Действительно, скомканная, в левой ладони.
- И зачем?
- Этого я не знаю,- признался Кастиэль,- Сэм позвал меня. Когда я пришел, он находился где-то на том берегу,- ангел указал рукой в сторону земли,- он просил передать листок тебе и непременно перебросить тебя в фонарное помещение. Мы должны нарисовать на полу те знаки.
- Так, выходит, Сэм где-то на маяке?- Дин даже забыл о том, что находится на одном уровне с птицами,- может ему нужно помочь?
- Нет, Сэм сказал, что запросто справится один, но только если мы с тобой будем ждать его в фонарном помещении,- Кастиэль произнес это, как приказ.
Дин фыркнул, как бы говоря этим «Сэм в одиночку и шнурки не завяжет», но развернул листок и принялся изучать начертанные на нем знаки, подобных которым он никогда не встречал.
- Значит, мне быть тут, а он поднимется сюда с самого низа?- Дин усмехнулся и заглянул за край, от чего его сразу сковало немым ужасом, он отошел поближе к внутреннему кругу бортиков и пробормотал,- надеюсь это не розыгрыш.
IV
Такая разная любовь. Любовь к самодеятельности.
Маяк на острове Моррис представлял собой красно-белую трубу, цвет которой от времени стал совсем блеклым. Ничего общего с современными маяками этот маяк не имел, вот уже много лет, как он был заброшен.
К счастью Сэма тела Генри и Лу уже забрали с маяка, когда он прибыл, а следователь, дознаватель и прочие покинули место убийства. Улик не осталось, но они вовсе не интересовали Винчестера.
Сэм окинул взглядом огромные бежевые камни, из которых был выстроен корпус, полностью ржавая винтовая лестница уходила высоко вверх, до самого фонарного отсека. Ржавыми были и перила, и ступени, усеянные круглыми отверстиями. С этого ракурса лестница выглядела, как огромное количество полукругов: за большим шел следующий – меньшего размера, за ним еще меньше и еще, и еще и так до самого верха. На грязном полу остались пятна крови. Сэма это поначалу удивило, потому что прежде не было найдено и капли. Но это открытие подтверждало его теорию о том, что что-то у убийцы пошло не так.
Вполне могло случиться и так, что после прихода большого количества людей в его пристанище, существо под названием Дурси, сбежало отсюда точно так же, как месяц назад с озера Вили.
Держа винтовку наготове, Сэм принялся все осматривать. В сундуке, замок которого Сэм снес выстрелом, оказались только колесо велосипеда, игрушечная лошадка и огромные стеклянные линзы. Под грудой веревок нашлась тетрадь, слова в которой так размыло водой, что их невозможно было прочесть.
Сегодня с утра Сэм был на озере Вили, расспрашивал жителей об убийствах. Никто ничего толком не знал, только один довольно безумный на вид мужчина стал уверять Сэма, что знает абсолютно все. У чудака волосы стояли дыбом, и не было половины зубов, от чего Сэму не показалось отличной идея пойти вместе с ним, однако тот так усердствовал в уговорах, что Сэм все же пришел к нему в дом. После нелепых бесед и чайных церемоний, когда Сэм, раздраженный тем, что только потерял время, собрался уходить, мужчина сунул ему в руки какую-то старинную книгу, написанную от руки аккуратными буквами. В ней-то Сэм и нашел того, кто по всем параметрам подходил на роль серийного убийцы – Дурси.
В книге было сказано, что дурси живут на суше, но вблизи воды, потому что помимо крови питаются еще и рыбой. Они выбирают те места, где их не найдет человек, потому что слишком слабы, для того, чтобы сражаться. Убить существо можно чем угодно, сложность заключалась лишь в том, чтобы поймать его. Есть лишь один способ поймать Дурси: заманить в ловушку из магических символов. Сэм, будучи на девяносто пять процентов уверен, что тварь прячется на маяке, начертил под дверью знаки, что предварительно скопировал с листа, отданного Кастиэлю. Сэм размышлял следующим образом: с маяка есть только два выхода, снизу и сверху. Нижний выход он заблокировал. Дурси не станет сражаться из-за собственной слабости, оно предпочтет бежать. Путь отступления у него один – наверх. Из фонарного отсека существо запросто сможет улететь, поэтому Сэм и попросил Кастиэля и Дина начертить знаки и там. К тому же, думал Сэм, помощь ангела никогда не помешает, а Дин обидится, как сопливая девчонка, если его не подключить к работе.
Сэм вынул фонарь и посветил в щель между сундуком и первыми ступенями винтовой лестницы. От неожиданности охотник чуть не выронил ружье, с губ сорвалось ругательство. Уродливая серая морда таращилась прямо на него. Сэм попятился и зарядил винтовку. В следующий же миг Дурси издало скрипучий пронзительный крик и кинулось из-за сундука к ступеням лестницы. Сэм выстрелил, но промахнулся. Существо отбежало еще пару метров и остановилось, будто выжидая, когда Сэм последует за ним. Сэм решил целиться не с лестницы, а от сундука. Стоило лишь охотнику сделать несколько шагов к сундуку, Дурси опять закричало, на этот раз еще громче, и спрыгнуло с лестницы на сундук, будто желая смерти. Сэм был поражен таким поведением, однако спустя мгновение понял, что тварь не подпускает его к чему-то. Он отошел к самой стене, тогда Дурси снова пробежало ступеней десять наверх и остановилось, ожидая его.
- У тебя там потомство,- протянул Сэм, догадавшись, в чем дело,- верно?
Еще один выстрел, и вновь Дурси оказалось быстрей. На этот раз Сэм побежал вслед за существом, ведь он того и хотел – заманить его на самый верх.
V
Такая разная любовь. Любовь ангела.
- Ты просто не способен этого понять, да чего я тебе объясняю? Ты даже не человек! Я понятия не имею, чего творится в твоей башке, украшенной нимбом!- Дин оттирал от пальцев следы угля, на лице у него красовалось несколько черных полосок, особенно выразительное пятно украшало одно из крыльев носа.
- Не ходи по символам, они могут смазаться,- посоветовал Кастиэль, словно слова человека не произвели на него никакого впечатления.
- Кас!- вспылил Дин, чье сознание занимала мерзкая ухмылка водителя эвакуатора, который забрал его детку прямо у него из-под носа, а ведь Дин забежал в магазин всего на пару минут!
Кастиэль поджал губы и посмотрел на человека слегка прищурившись.
- Может быть, я и не способен понять твоего горя,- произнес он с упреком, как показалось Дину.
Дин остановился на месте и настороженно спросил:
- Ты, случаем, не обиделся?
- Вовсе нет.- Уголки губ ангела чуть приподнялись.
Подойдя к самому краю, Кастиэль встал так, чтобы не задеть символов, облокотился на изъеденные за много лет ржавчиной перила и глубоко вздохнул.- Дело в том, Дин, что оказавшись здесь, я вновь наполнился тем особенным чувством, которое посещает меня каждый раз, когда я бываю на маяке.
Дин молчал, удивленный таким поворотом разговора.
- Поэтому,- продолжил Кастиэль,- утрата имущества не трогает меня так же сильно, как тебя.
- Так ты периодически бываешь на маяках?
- За долгую мою жизнь мне много где пришлось побывать,- Кастиэль повернул голову к человеку и внимательно посмотрел, как показалось Дину, прямо внутрь него.
От этой мысли все внутри у человека сжалось в нелепой попытке спрятаться от рентгена синих глаз.
- Ясно…- в голове Дина что-то зашевелилось, он медленно начал приближаться к представлению о четырехсотлетнем существовании.
- Маяк – особенное место. Оно сродни храму. Вот ты, что знаешь о маяках?- ангел умолк, и стали слышны лишь тихий плеск волн мирного океана и крики чаек.
Дин понял, что отшутиться от пернатого не выйдет и задумчиво прищурился. Он подошел к бортику и встал возле Кастиэля, стараясь не смотреть вниз.
- Ну… маяк – такая башня,- развел руками Дин,- она светит кораблям, чтобы те не уплыли куда-нибудь в Антарктиду. Только, я смотрю, эта башенка стоит вовсе не на берегу, а прямо в воде. И это… так и должно быть?
- Ты верно подметил, Дин,- в глазах Кастиэля мелькнуло одобрение,- маяк должен стоять на берегу. Так и было. Раньше. По твоим меркам уже довольно давно. Построили его в 1876 году. Расстояние до океана составляло около тысячи с лишним футов. Но в 1889 были построены защитные молы, которые защищали морской путь к Чарлстонской Гавани, что привело к изменению океанских потоков. Этот остров стал страдать от эрозии почв, из за которой постепенно разрушались дома и к 1938 расстояние между океаном и маячной башней стало сокращаться. Через 24 года маяк перестали использовать. Построили новый, Чарлстонский. Он недалеко, на острове Салливана в северном конце гавани. Поэтому, нет, Дин, так не должно быть.
Дин чуть не воскликнул, откуда Кастиэль все это знает, но вовремя осекся, вновь вспомнив, что парень в плаще – ангел. Видно, это такая ангельская особенность – помнить даже даты.
Кастиэль невидящим взором смотрел на единственное закрывающее солнце облако. Пушистое и белоснежное, оно медленно плыло на восток, обещая вскоре подарить избавление от пасмурной прохлады.
- Хочешь, расскажу тебе, почему мне бывает грустно на маяке?- спросил ангел таким тоном, от которого в душе Дина всегда все начинало успокаиваться.
Дин хотел лишь кивнуть, но Кастиэль не смотрел на него.
- Давай.
От такой высоты, на которой они сейчас находились, у Дина порой перехватывало дыхание. Однако видеть спокойным океан, зеленые луга, раскинувшиеся вокруг, от которых так и веяло покоем, крошечные домики, там, внизу, было так прекрасно, что Дин боролся со своей нелепой боязнью ради этого всего. Кастиэль минуту молчал, после чего заговорил гораздо тише, чем прежде:
- Я люблю людей. И мне больно смотреть на то, как они «убивают, плача и любя», мне жалко их, я зол на них за их грехи, но нет для меня ничего страшней, чем смерть невиновных. Сто семьдесят лет тому назад на скалах Каскетс стоял маяк. Однажды его посетил строитель маяков Роберт Стивенсон, дабы проверить его пригодность к использованию. По результатам проверки Стивенсон потребовал заменить фонарь и ревун, однако его проигнорировали. Спустя несколько лет произошло крушение парохода «Стелла». Капитан в густом тумане не увидел слабого огня маяка и не услышал сирены. Из 217 пассажиров и членов экипажа, находившихся на борту, погибли 124 человека. Это я называю смертью невиновных. И это не единичный случай,- горько сообщил Кастиэль и устремил взгляд на свои пальцы, покоящиеся на ржавом бортике,- в 1907 году по этим же причинам корабль врезался прямо в маяк. В плотном тумане огонь маяка был совсем невидим, а сирена оказалась неисправной. Два морских буксира вели за швартовые концы, поданные с носа буксируемого судна на буксировщики, четырёхмачтовый корабль «Жаклин». При подходе к маяку Вульф-Рок, что высится в центре Бристольской бухты, в месте раздвоения фарватера, буксиры начали огибать маяк: один — слева, а другой — справа… Думаю, ты понимаешь, что произошло дальше,- Кастиэль замолчал, а спустя пару секунд, так громко, что Дин вздрогнул, воскликнул,- знаешь ли ты, Дин, сколько потребовалось загубленных жизней, чтобы составить какую-то жалкую инструкцию для маячников!..- в глазах ангела встали слезы, он сжал ржавую трубку,- но даже если следовать инструкциям, даже если... Я хочу сказать, есть ведь и частные случаи. Знаешь ли ты что-нибудь о жизни маячников?
Дин напрягся, он не хотел смотреть на Кастиэля, который одновременно казался ему и человечным, и частичкой ирреального мира. Видеть его слезы было чем-то невыносимым. Дин неожиданно испытал сокрушительную волну стыда, словно был виновен в них. Глубокое и искреннее сострадание Кастиэля к людям заставило все нутро Дина начать двигаться, потеряв прежнюю форму, но, еще не обретя новой.
- Я ничего не знаю,- ответил он.
Этот ответ показался ему единственно верным. Конечно, по сравнению с ангелом, он не знает ровным счетом ничего.
- Работа служителей маяков,- снова заговорил Кастиэль,- это выполнение единственной и на первый взгляд очень простой задачи: следить за тем, чтобы маяк светил кораблям в ночи от заката до рассвета. В то время, когда здесь работал Ричард, о котором я поведу рассказ, на смену катоптрическим сигнальным огням пришли диоптрические светооптические аппараты, основу которых составляли линзы Френеля.- Кастиэль обернулся и указал на разбитое стекло, лежащее на зеленом уступе.- Вот они, остались здесь.- Ангел снова устремил взгляд к горизонту.- Раньше пользовались фитильными лампами, а при Ричарде заменили керосинокалильными установками. Это позволяло значительно увеличить яркость свечения и дальность видимости огня. Забот, кстати, вахтенной службе с введением этих новшеств только прибавилось. Для работы керосинокалильной установки нужен был сжатый воздух. Колпачки из вискозной ткани, пропитанные солями тория и церия, были очень нежными, они требовали постоянного наблюдения: едва сетка начинала прогорать, её следовало немедленно заменить. Но это не все сложности. Жизнь на маяке тяжела во всех отношениях. В башне всегда холодно. Маячники живут в вахтенной комнате, ее утепляют, но толка мало. К тому же, человеку тяжело подниматься по лестнице с множеством ступенек. Плюс одиночество. Эдгар По хорошо описал атмосферу маяка в своем рассказе. Атмосфера одиночества. В этом постоянном одиночестве и жил Ричард. Он был маячником, как и его отец, а до него дед. Для него не могло быть другой жизни кроме этой. Он был замкнут. Любимая женщина его отвергла, после смерти родителей он не мог найти себе места от горя. Но вопреки всем обстоятельствам он продолжал следовать инструкции, которая гласила: «Служитель перед концом своей вахты должен оправить лампы, чтобы они горели в совершенном порядке, прежде чем выйти из фонаря, а тот, кто вступит на вахту до восхождения солнца, погасив огонь, должен сделать все необходимые приготовления для открытия огня при захождении солнца». Именно из-за такого ревностного служения маячника избранному делу, я и сравнил маяк с храмом.
24 ноября 1884 года Ричард выполнил свои обязанности, как полагается и, а по окончанию вахты, перебрал алкоголя, пытаясь заглушить тоску, и упал с башни. С этого маяка. Вот поэтому мне тяжело. Потому что у всего есть своя история.
Кастиэль замолчал, будто был не в состоянии сказать хоть что-то еще. Дин смотрел на ангела с прежним стыдом, но теперь знал, откуда взялся этот. Ему было стыдно за свое поведение во время эвакуации машины, за то, как он совсем недавно возмущался Кастиэлем, тем, что он не способен понять его переживаний. Все то время, пока Дин относился к Кастиэлю, как к несмышленому ребенку, он был во много раз мудрей и глубже Дина. Человек почувствовал себя мелкой букашкой возле ангела, поглощенного любовью к людям и состраданием, которого, по мнению Дина, мало кто заслужил. Величие и духовная сила Кастиэля заворожили Дина. Он был подавлен чудовищным рассказом, и ему казалось, что ему не хватило бы всех языков мира, чтобы что-то ответить на него.
Кастиэль неожиданно обернулся к Дину всем телом. Его глаза, цвета мирного Атлантического океана, были еще влажными, но ангел улыбался:
- Что же с тобой случилось, Дин?- спросил он в какой-то необъяснимой приподнятости.
Дин от неожиданности лишь пожал плечами.
- Твоя душа… в ней что-то изменилось, там высвободилось что-то хорошее, но понять этого я не могу…- Кастиэль смотрел на Дина, пытаясь проникнуть в сложную суть человека и познать то, что познать у него не выходит,- спрашивай, ты очень хочешь что-то спросить.
Дин колебался. Действительно, он хотел спросить кое о чем. Он вдруг засмеялся, удивляясь тому, что ведет себя совсем иначе, чем обычно. И мысли лезут в голову слишком ему не свойственные.
- Ты несколько раз за свой рассказ упомянул любовь, и…- Дин принялся барабанить подушечками пальцев по поручню,- ты же не представляешь себе, что это. Почему же тогда она тебя так волнует?
Кастиэль снова стал серьезен.
- Почему же не представляю?
Дин удивленно вскинул брови.
- И ты любил когда-то?..- Дин смутился, представив себе ангельскую подружку Кастиэля, которая предстала перед его воображением точно в таком же нелепом бежевом плаще,- или сейчас?
Кастиэль так разительно изменился в одно мгновение, что Дин не смог отвести взгляда от его лица. Ангел смотрел сквозь Дина, с невыразимой печалью и все же казался чуть улыбающимся.
- Да, любил,- совсем тихо, так, что голос его почти заглушил свист ветра, промолвил Кастиэль,- лишь однажды. В 1282 году я встретил ее, а через восемь лет проводил за грань. Она умерла очень рано,- Кастиэль неприсущим ему жестом дотронулся до волос, потом развернулся, будто что-то вспоминая, и уперся локтями в бортик, отчего на плаще остались пятна ржавчины. Он свесил голову вниз и забормотал,- «Уж вы не потому ли слёз не льёте,
Что в город скорбный по пути зашли
И слышать о несчастье не могли?
Но верю сердцу — вы в слезах уйдете»…
Дин подошел совсем близко, но шепот был еле слышен. Дин понял, что Кастиэль цитирует строчки из разных стихов.
- …«Он повелел не забывать о ней,
Воспев ее терцинами такими,
Что всем пришлось запомнить это имя,
Прожившее в стихах до наших дней»…
- Кас, чего ты говоришь?- не выдержал Дин.
Когда Кастиэль обернулся, лицо его было ясным. Когда Кастиэль, с удивившей Дина, совсем человеческой улыбкой и с несдерживаемым восторгом, вновь заговорил, голос его был громким и четким.
- «О, если б знали, мукою какой
Томлюсь, меня бы жалость посетила.
Амор, склонясь над вами, как светило,
Все ослепляет; властною рукой
Смущенных духов моего сознанья
Огнем сжигает он иль гонит прочь;
И вас один тогда я созерцаю.
И необычный облик принимаю,
Но слышу я — кто может мне помочь? —
Изгнанников измученных рыданья»
- Ты пишешь стихи?- спросил Дин неуверенно.
Кастиэль вдруг засмеялся. Засмеялся впервые за все время их знакомства. Дин вспомнил, что уже слышал этот смех тогда, в 2014 году и от этого воспоминания по спине пробежал холодок. От страшного воспоминания Дина отвлекло солнце: облако, наконец, открыло путь теплым лучам, и они хлынули на землю, преображая все, чего касались. Золотистое тепло разлилось в прозрачном воздухе и скользнуло по водной глади, которая незамедлительно отразила блеск небесного светилы. Горячий свет прильнул к Дину, отразился от старых линз Френеля, рассыпался в черных взъерошенных волосах ангела, осел на кончиках ресниц и заставил собеседников жмуриться. Море стало совсем голубым, а старая ржавчина задорно-рыжей. Дин видел улыбающегося Кастиэля, закутанного в золотые солнечные тюли, и, вдруг, произошло нечто поразительное: он почувствовал укол ревности.
- Это не мои стихи, Дин. Многие писали о ней, но более всего Данте. Многие о ней лукавили, но Данте никогда. Ему не верили, не верят, а он сказал правду. Правда эта живет в его стихах, но никто той правды не видит.
Дин совершенно не понимал, о ком говорит ангел, и, кажется, недоумение это всецело отразилось на его лице, потому что Кастиэль снова заговорил стихами, отвечая на немой вопрос.
- «И Беатриче, скорбью повита,
Внимала им, подобная в печали,
Быть может, лишь Марии у креста»
- Беатриче?- удивился Дин.
- Ты ведь ничего не знаешь о ней, верно?- Кастиэль грустно вздохнул,- она была праведницей. Она была музой. Ты, конечно же, не читал «Божественную комедию». А ведь в ней больше правды, чем в Библии. Мою возлюбленную звали Беатриче Портинари. Но вряд ли я любил ее той же любовью, какой ты любил Лизу Брэйден.
На этих словах Кастиэля Дину показалось, что его хорошенько дернуло током, потому что его пробрало до костей, так, что все, что находилось внутри него в движении, теперь встало на места, но совсем другие места, не те, что были заняты всем этим прежде.
«Любовь может быть такой разной, такой разной…», думал Дин. Сэмми… братик, смысл его жизни… Лиза… женщина, с которой он хотел бы создать семью, но этого никогда не случится. Лиза – надежная, сильная, красивая, добрая. Их пара была бы идеальным примером уважения между супругами. Кастиэль… о, какой разной бывает любовь! Дин не мог думать о том, что любит Кастиэля, хотя и понимал это. Он не хотел думать о том, КАК он его любит.
- Да, вряд ли…- пробормотал Дин, оглушенный своими последними открытиями, потом начал успокаиваться, и в его голове возникли некоторые вопросы,- так ты навещал ее в раю?
Кастиэль кивнул, любуясь открывающимся с маяка, видом.
- И…
- Ничего,- коротко ответил ангел.
Дин кивнул. Он, кажется, немного понимал, что Кастиэль имел в виду, говоря о любви к Беатриче. Возможно, в ней он видел идеального человека, который следует заповедям и сочувствует миру так же, как и он сам.
Не все ангелы одинаковые. Дин это прекрасно знал. У Кастиэля особенный характер. Вопреки тому, что он - Ангел Господень, составляющий воинство, ему присуща особенная мягкость, терпимость и желание понять людей. «Он особенный», пронеслось у Дина в голове, и у него даже не нашлось сил внутренне противостоять этой мысли.
- Больше не печалишься утратой автомобиля?- спросил Кастиэль, спустя пару минут, вертя в пальцах конец перевернутого галстука.
Дин ничего не ответил, а только широко улыбнулся, глядя, как небо постепенно окрашивается в малиново-оранжевые цвета.
- Еще, мне нравился Сальвадор Дали,- неожиданно сказал Кастиэль и обернулся к Дину.
Дин прыснул, понимая, что теперь-то о любви точно не может быть и речи.
- Он был гомосексуалистом,- выдал ангел,- любил Лорку, а тот…- Кастиэль пожал плечами,- я тогда думал, будь я человеком, я ответил бы ему взаимностью. Я одно время часто приходил к Сальвадору будучи незримым. Я обожал его работы, он был мне близок своей любовью к Священному Писанию. Я вдохновлял его на картины, но не очень-то хорошо это у меня получалось… Ты видел когда-нибудь его картины? Знаешь, он вместо головы Христа всегда ставил кляксу. Я, думаю, это моя вина. В целом, я вдохновил его на весь библейский цикл.
Кастиэль умолк, а Дин, с приоткрытым ртом, никак не мог справиться с потрясением. «Может уже хватит на сегодня?!» Какого лешего этого ангела понесло говорить о своих гомосексуальных наклонностях? Кастиэль, само собой, был совершенно спокоен.
- Ты злишься?- спросил он, недоуменно.
- Нет,- Дин и себе-то не смог бы объяснить, что с ним творится.
В этот момент где-то под ними раздался звон бьющегося стекла и крик Сэма.
VI
Такая разная любовь. Любовь к брату.
Сэм споткнулся о ступеньку и прокатился вниз по лестнице пару метров. Боль такая, словно попал под град бейсбольных мячиков. Сэм простонал и потянулся за выпавшей из рук винтовкой.
- Что б тебя оборотень разорвал!- Винчестер, сморщившись, слегка прикоснулся к ссадине на виске и принялся вставать, игнорируя разбросанные по телу ушибы.
Тот факт, что окна маяка оказались зарешечены, как и обещал ему смотритель, очень радовал Сэма. В противном случае Дурси могло бы улететь. Проблем с этими полетами оказалось и так слишком много. Сэм предполагал себе, что тварь будет убегать от него все выше, и выше, а она перелетала от верха вниз и от низа вверх. Сэм был так изнеможен бегом по ступеням, что серьезно подумывал бросить охоту и вернуться сюда в следующий раз.
Серое существо передвигалось так быстро и бесшумно, что охотник не успевал даже выстрелить, не то, что прицелиться. Сэм, не убирая пальца с курка, пробежал глазами по всей гигантской лестничной пружине. Дурси нигде не было. У Сэма закралось подозрение, а не проникло ли оно в вахтенную комнату? Он дошел до пролета, который предназначался для отдыха маячника во время долгого подъема, и снова осмотрелся.
- Будь оно все неладно! Будь оно неладно!
Но Дина звать ему по-прежнему не хотелось. Навязчивая идея сделать все самостоятельно еще не отпустила его сознание.
В продолговатое стеклянное окно лился поток золотых лучей, возле перил лежал деревянный кривой табурет с тремя ножками, было тихо, если не считать крика чаек и собственного дыхания. В тот момент, когда Сэму подумалось вдруг, что Дурси как-то удалось сбежать, позади него послышался какой-то тихий звук. Сэм стремительно развернулся, но было уже поздно. Мерзкая морда Дурси была прямо напротив его лица. Сэм выронил винтовку, и его пальцы сомкнулись вокруг хрупкой шейки, он попятился и вдруг почувствовал укол в шею. Это был конец! Шея и лицо быстро начали неметь. Охваченный паникой, Сэм споткнулся и, пролетев полметра, разбил спиной окно. Он вылетел бы в него, если бы не решетка, которая героически вынесла удар. Осколки рассыпались по широкому каменному выступу, некоему подобию подоконника, один из них разрезал кожу и вошел куда-то в область печени. Сэм закричал от нестерпимой боли, руки его двигались слабо, от прокола в шее во все стороны расползалось покалывание. «Дурак!- думал Сэм, охваченный ужасом, став пленником своего положения,- всегда работали вместе, и на этот раз нужно было! Дурак! Ты давно доказал свою самостоятельность, если Дин за рулем, это еще не значит, что он считает тебя ни на что не способным. Догеройствовал!» Вот оно. Так и умерли предшествующие шесть человек, он седьмой. Сэм лежал в неудобной позе: спиной на холодном каменном подоконнике с грязным осколком стекла в боку, а ноги протягивались на винтовую лестницу. Дурси смотрело то на человека, то в сторону холла. Оно колебалось между потомством и кровопусканием врагу. Наконец, серая уродливая тварь подошла к Сэму, чье сердце норовило вырваться из груди, и взяло его запястье в свою холодную влажную ладонь.
- Ассь’иэй!- простонал Сэм, тщетно пытаясь позвать на помощь Кастиэля.
Послышался отдаленный шум. Сэм подумал, что топот ног ему мерещится, но спустя пару секунд он так усилился, что не было сомнений: кто-то бежит сюда. Дурси быстро провело острым когтем по запястью Сэма и кинулось к детям, почувствовав новую для них угрозу. Горячая кровь струйками выливалась из вен, стекала по руке, Сэм чувствовал это и не мог пошевелиться.
- Сэм!- раздался спасительный долгожданный голос брата, но каких бы усилий не принимал Сэм, что бы что-то ответить, крикнуть: «я здесь!», у него ничего не выходило, так как связки окончательно парализовало ядом.
Спустя несколько бесконечно долгих секунд дверь в вахтенную комнату со коротко проскрипела и с громким звуком ударилась о стену. Сэм не мог видеть ничего кроме потолка над собой о части стены. Поэтому, увидел бледное, как мел, лицо брата, с глазами, полными ужаса, лишь когда Дин упал на колени рядом с ним.
- СЭМ!- дрожащим голосом пробормотал Дин, явно уже на девяносто процентов будучи уверен, что опоздал, ведь Сэм лежал на полу в крови с открытыми глазами. Подбородок Дина задрожал, и он схватил брата за грудки,- Сэм!
- Он жив,- заверил Кастиэль,- отойди, Дин, позволь мне.
Руки Кастиэля с легкостью перевернули Сэма на бок, от чего боль вспыхнула с новой силой. Потом младший Винчестер почувствовал, как ангел выдергивает из него кусок стекла.
- Это Дурси, Дин. Оно парализовало его.
Кастиэль приложил ладонь к покрытому испариной лбу Сэма, и в следующий же миг боль бесследно исчезла, и Сэм понял, что может двигаться.
- Сэм?- неуверенно спросил Дин.
- Черт!- протянул Сэм, поворачивая голову в сторону брата,- ну, и рожа у тебя…
Дин закинул голову назад и в голос засмеялся.
- Ну, ты и засранец, мелкий! Я думал, я…
Шелест крыльев оборвал Дина. Братья оглянулись по сторонам - Кастиэля нигде не было, а снизу донесся странный шум. Дин быстро помог подняться Сэму, у которого кошмарно кружилась голова, да к тому же и тошнило.
- Кас!- позвал Дин, сбегая по ступеням.
Очутившись в холле, Винчестеры, пораженные, остановились у подножия ступеней. Возле выхода с маяка, на полу, ползала дюжина пушистых белых комочков размером с кулак. Дурси ходило на всех шести конечностях возле символов, начерченных углем, не зная, как преодолеть их. Кастиэль перевел печально-задумчивый взгляд с крошечных существ на братьев. Дурси-малыши ползали по полу, тихо попискивая и то и дело падая. Дурси-мать бросила, наконец, попытки найти выход и вышла на защиту потомства, загородив детей собой и что-то тоскливо прокричав.
Внутри у Сэма все сжалось от этой картины. Он понял вдруг, что это существо убивало лишь для защиты детей, по крайней мере, так обстояло дело с двумя последними жертвами. Он представил вместо тех комочков маленьких детей, а вместо уродливой твари обычную женщину, слабую и отчаявшуюся, знающую, что надежды нет. Потом он представил себя и Дина под защитой отца. Не раз случалось, что Джон вставал точно так же, как сейчас Дурси, между сыновьями и какой-то сверхъестественной тварью. Да, оно убивало людей, но Сэм точно понял, что если они убьют его сейчас, это будет неправильно.
- Нельзя убивать их,- наконец произнес Сэм.
- Но они…- Дин помедлил,- они станут такими же убийцами, как и эта…- он кивнул на ощерившуюся самку.
Кастиэль все это время о чем-то напряженно думал.
- Это ведь дурси,- наконец произнес ангел,- они же могут жить и в воде, там они питаются рыбой,- Кастиэль выразительно посмотрел на людей,- я переправлю их в самую глубь океана, туда, откуда им уже никогда не попасть в этот мир.
Сэм взглянул на Дина, ожидая увидеть ответный одобрительный взгляд, но, вместо этого увидел нечто абсолютно неожиданное. Дин смотрел на Кастиэля со смесью чувств. В этом взгляде смешались умиление, восхищение, что-то такое, что Сэм не мог назвать и что-то такое, что Сэм не мог даже определить. Увидев этот взгляд случайно, Сэм почувствовал, что вторгся в некий алтарь, узнал то, чего нельзя было знать, нащупал самое сокровенное, чего только было у его брата, и от того ему стало не по себе.
Кастиэль поднял ладонь и предостерег:
- Закройте глаза.
Окна маяка ослепительно вспыхнули, словно внутри него лишь на пару секунд загорелись сотни лампочек, и снова погасли.
VII
Такая разная любовь. Любовь к… (от себя не убежишь, Дин) …к ангелу.
(Сюда хочу вставить песню Флер «Зов маяка»)
Вторую ночь лежа без сна и до омерзения напоминая себе себя семнадцатилетнего, Дин не мог закрыть глаза и не представить лазурную даль, прохладный ветер, чаек и Кастиэля, объятого солнечным теплом. Сэм спал без задних ног на соседней кровати, и Дин ему завидовал. Восхищенному доселе неведомым в ангеле, Дин не желал измениться сам, он просто хотел узнать еще и стать неотъемлемой частью существования Кастиэля. Нет, не так. Он уже был такой частью, теперь ему хотелось стать ближе. «Черт! Черт! Черт! Никуда от этого не деться. От себя не убежишь и все такое…» Дин перевернулся на спину, закинул руки за голову и закрыл глаза. Снова перед ним распростерлась сине-зеленая даль, он почувствовал под ладонями шершавость старого бортика и распахнул глаза, хотя они и болели, словно в них насыпали песку.
- Ангел Господень… Ангел Господень…- произнес Дин одними губами.
Ему казалось, что подобно тому, как корабль плывет во мраке к маяку, так и он не может двигаться ни в каком направлении, кроме одного - к Кастиэлю. Его всегда влекло к ангелу, но лишь теперь он это осознал. Дин не вынес боли в глазах и закрыл их. Вот, он в темноте. Он даже почувствовал облегчение, когда не оказался вновь в объятиях солнца, над тихо плещущимися водами. Но вот он увидел вспышку, это был свет маяка. Свет вращался по кругу где-то совсем близко, а может быть, совсем далеко. Дин захотелось плыть туда, но он не мог сдвинуться с места. Вдруг, откуда-то извне до капитана корабля донесся шелест крыльев, и Дин, вздрогнув, вырвался из дремы.
- Кас?- он удивленно приподнялся на локтях.
Кастиэль сидел в ногах кровати Дина и что-то держал в руках.
- Здравствуй, Дин, ты скучал по мне,- это был не вопрос, а утверждение.
Дин сел и свесил ноги к полу, пытаясь понять, что происходит и не продолжение ли это его сна.
- Привет-привет… я скучал? Чего? Зачем ты пришел?- забормотал он и потянулся к бра.
Зажегся слабый свет и прямоугольный предмет, который держал Кастиэль, отразил его.
- Дин, ты постоянно обо мне думаешь, я не могу не слышать, слишком сильный поток. Я не могу понять, что с тобой происходит, и это меня волнует.
Дин покачал головой, понимая, что сильно влип.
- Проклятье… Чего у тебя там?- Дин указал на предмет, с которым пришел ангел, не находя никакого спасения, кроме как перевести тему.
- Я нашел это случайно,- произнес Кастиэль, протягивая Дину таинственный прямоугольник,- и сразу подумал о тебе.
Дин принял из рук ангела подарок, и сердце предательски пропустило удар. Это была обыкновенная деревянная рамка с маленькой картиной в ней. Дин перевел быстрый взгляд на Кастиэля, чьи глаза лучились теплом, и обратно на изображение маяка, возвышающегося над морем на огромном утесе. Мощная волна застыла на картине в момент столкновения с нерушимой твердыней, беснующееся море замерло в причудливой форме. Широкая полоса света вырывалась из фонарного отсека и разрезала ночь, улетая вдаль, посылая спасительный сигнал кораблю.
Сердце Дина задрожало в груди, ему потребовалась минута, чтобы более или менее выровнять дыхание.
- Кас…- выдохнул он, крепко сжимая рамку в побелевших пальцах.
Буря, разыгравшаяся в его душе от осознания своих чувств к Кастиэлю, которое навсегда теперь было связано у Дина с маяком, ничуть не уступала буре на картине. Он знал, что нужно как-то все разрешить, сказать что-то, и он, запинаясь, начал:
- Кас… я…- но вместо этого вдруг отложил рамку на кровать и поцеловал Кастиэля.
Уже в следующую секунду Кастиэль с рвением ответил на его поцелуй.